Табачный бизнес

Когда на Руси появился табак, точно неизвестно. Считается, что это произошло не раньше середины 16 века. Первыми его привезли с собой английские купцы, в то время активно торговавшие с Российским государством. Их русские коллеги быстро распробовали диковинное зелье. Росту популярности табака способствовало то, что его рассматривали как лекарство: считалось, что вдыхание табачного дыма помогает от желудочных, зубных и головных болей.

Ко второй четверти XVII в. табакокурение уже было распространено в крупных русских городах. Курили везде – дома и в трактире, на улицах и даже в церкви. Последнее вызвало гнев патриарха, который пожаловался царю Михаилу Фёдоровичу. Главный довод Церкви состоял в том, что курение – это дьявольское изобретение, которое отвлекает христианина от благочестивых мыслей. Царь, сам не любивший курильщиков, своим указом в 1634 г. под страхом смертной казни запретил иностранцам торговать табаком. Тех русских, кто осмеливался его курить, били кнутом и ссылали в Сибирь. Телесные наказания и увольнение со службы ожидали и чиновников, которые брали взятку за освобождение «табачника». Кроме того, за недоносительство был установлен крупный штраф – 10 рублей (примерно 50 000 современных).

Несмотря на такие суровые меры, табак не исчез из русской жизни. Многие знатные вельможи и придворные тайком покуривали. Поговаривали, что баловался табаком и сам царь Алексей Михайлович. Его сын, будущий император Петр Первый, начал курить с юных лет и проявлял значительный интерес к табаку. Знаковой датой для российских курильщиков стало 16 апреля 1698 г. Находясь в Лондоне и остро нуждаясь в валюте для модернизации страны, царь Петр продал маркизу Кармартену монопольное право семилетнего импорта табака и табачных принадлежностей в Россию. Сумма сделки составила астрономические по тем временам 400 000 серебряных рублей (более 1 млрд современных). Специально для Кармартена таможенная пошлина была снижена с 40 до 4 копеек (соответственно с 2 000 до 200 рублей современными) за килограмм. По договоренности с правительством Кармартен обязывался ежегодно поставлять 3 300 тонн табака и дополнительно предоставлять для личных нужд царя еще 0,5 тонны табака в год.

В ту пору Англия была главным поставщиком табака в Европу. В основном его выращивали в американских колониях английской короны – Массачусетсе, Мэриленде и Виргинии. Табачные изделия в этих регионах производят до сих пор, поэтому попробовать виргинский табак, который привозили в Россию при Петре, можно и сейчас. Для распространения табакокурения Петр завел при кабаках специальные курительные комнаты. Примечательно, что церковные иерархи продолжали сопротивляться распространению табака. Церковь по-прежнему считала его дурным развлечением, вдохновлённым дьяволом – ведь разве христианское это дело – извергать из себя клубы дыма? Неудивительно, что один из главных табачных дилеров петровского времени, Матвей Богданов, был даже отлучён от Церкви.

Зная любовь своих подданных к табаку, царь сделал его продажу доходной статьей бюджета. О стратегическом характере табака говорило то, что за его реализацией следил Преображенский приказ (спецслужбы того времени). В Архангельске, Пскове, Новгороде, Великих Луках, Смоленске, Калуге, Брянске и Белгороде были организованы таможенные заставы, следившие за своевременной оплатой пошлин и боровшиеся с контрафактом. Уже в то время перекупщики, желавшие нажиться на табачном спросе, покупали большие партии табака и пересыпали его толчеными древесными листьями.

Сперва это привело к введению государственной монополии на торговлю табаком. Тем не менее, правительство быстро столкнулось с трудностью реализации табачных изделий на огромной территории страны. В результате, как и в случае со спиртным, табачная торговля в 1716 г. была отдана на откуп. Откупщики по всей стране получали от государства партии табака за фиксированную месячную плату и реализовывали ее в розницу по более высоким ценам. Десять лет спустя ситуация переменилась. Взошедший на престол в 1727 г. внук и тезка Петра Великого, Петр Второй, повелел отменить откупную систему. Новый царь, сам заядлый курильщик, первым в истории России ввел фиксированный акциз на табак – 3 копейки (150 современных рублей) с килограмма и разрешил его свободную продажу.

Долгое время все были довольны: в бюджет поступали деньги, а люди выращивали и продавали табак. В основном в России той поры был популярен малороссийский (украинский) табак: его привозили из нынешних Черниговской и Полтавской областей, где климат был мягче, и земля получше. Ситуация изменилась с воцарением на престол дочери Петра Первого, Елизаветы. Желая угодить своим фаворитам, в 1749 г. она вернула табачный откуп и сделала их генеральными откупщиками. Наиболее известным среди них был президент Академии художеств, покровитель Ломоносова и сооснователь Московского университета Иван Шувалов. Получая государственный подряд на торговлю табаком, он осуществлял ежегодный платеж на сумму 70 000 рублей (порядка 250 млн современных), а остальные сотни тысяч рублей оставались в его личном распоряжении. О благосостоянии Шувалова, достигнутом на торговле табаком, можно судить по его особняку в самом центре Петербурга. Он был построен в 1755 г. в классическом барочном стиле и из-за своих размеров порой даже именовался дворцом.

Дворец Шувалова в Петербурге, построенный на «табачные» доходы. Современный адрес – Малая Садовая ул., д. 1

Позже выяснилось, что, продавая табак, Шувалов разбавлял его песком, что ещё больше увеличивало его доходы. Впоследствии за свои махинации Шувалов на некоторое время был удалён от двора и выехал за границу, однако спустя некоторое время вернулся и даже был пожалован обер-камергером и академиком.

В 1762 г. на российский престол вступила императрица Екатерина, с именем которой связана ещё одна знаковая табачная дата. 31 июля 1762 г. по указу императрицы табачный откуп отменялся и возвращалась свободная продажа. Для распространения табака уже в следующем году Екатерина даровала тем, кто заведет табачную плантацию, десятилетнее право беспошлинной торговли внутри страны и привилегию табачного экспорта. В правление Екатерины табак приносил в казну не менее 1 млн рублей ежегодно (или 3 млрд, если оценивать в современных рублях). Сама царица не курила, а нюхала табак, причем делала это всегда левой рукой. Она объясняла это тем, что правую все время протягивает для поцелуя и считает неприличным «всех душить своим табаком».

Неизвестно, была ли связана мода на нюхательный табак с пристрастием императрицы, однако во второй половине XVIII в. в России табак больше нюхали, чем курили. В высшем обществе на этом фоне возникла целая табачная культура. Так, табакерка могла много сказать о владельце и его пристрастиях. Знаком высшего расположения императрицы считалось получить в подарок изящную коробочку для табака с вензелем или даже доброжелательной фразой. Впоследствии табакерки превратились в настоящее произведение искусства, представляя собой смесь табачного аксессуара и музыкальной шкатулки. Подобная табакерка была описана в знаменитой сказке Владимира Одоевского «Городок в табакерке»:

«Папенька поставил на стол табакерку.

— Поди-ка сюда, Миша, посмотри-ка, — сказал он.

Миша был послушный мальчик, тотчас оставил игрушки и подошёл к папеньке. Да уж и было чего посмотреть! Какая прекрасная табакерка! Пестренькая, из черепахи…

Вдруг, невидимо где, заиграла музыка. Откуда слышна эта музыка, Миша не мог понять; он ходил и к дверям, — не из другой ли комнаты? И к часам — не в часах ли? и к бюро, и к горке; прислушивался то в том, то в другом месте; смотрел и под стол… Наконец, Миша уверился, что музыка точно играла в табакерке»

Способ брать табак из табакерки говорил об отношении человека, и со временем сформировался целый язык жестов и намёков. Если табак брали осторожно двумя пальцам, то это означало, что сделанное ранее предложение принимается, если резко – то человек как бы говорил, что должен ещё подумать. Иногда в табакерках даже передавали любовные послания. Поскольку женщины тоже активно нюхали табак, то одалживаясь им, можно было незаметно забрать записку. Любопытно, что в то время среди дворян курение табака не было распространено, а порой и вовсе считалось уделом низших слоёв общества.

Собственная табачная культура существовала и в простонародье, где нюхательный табак также нашёл широкое распространение. Там табакерки были куда более простыми и чаще всего изготавливались из дерева. Отсюда пошли народные поговорки «ни за понюшку табака» (то есть из-за сущей ерунды) и «сыт, пьян и нос в табаку», означающей высшую степень достатка. В отличие от высшего света, простые люди любили жевать табак и, конечно, курить его. Характерный для русских сказок образ сметливого и хитрого солдата никогда не обходился без трубки и кисета с табаком.

Годы шли, привычки менялись, и в начале XIX в. нюхание табака уже считалось признаком неряшливости. Череда русско-турецких войн способствовала знакомству русских с турецким табаком. Он заметно отличался от привычного американского желтоватым цветом и гораздо большей крепостью. Вместе с ним в Россию пришли и чубуки – турецкие курительные трубки. Самыми лучшими считались черешневые чубуки с янтарным мундштуком. Описывая кабинет Евгения Онегина, Пушкин начинал именно с трубки:

«Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале;

Гребенки, пилочки стальные,

Прямые ножницы, кривые

И щетки тридцати родов

И для ногтей, и для зубов»

Способствовал новой моде император Александр I, для которого специально заказывались трубки метровой длины. С этой поры чубук и оттоманка (плоский диван с подушками) стал обязательным атрибутом дворянина. На волне интереса к Востоку в знатные дома стали проникать и кальяны. Мало кто знает, что служивший в Персии Александр Грибоедов, наряду со своей знаменитой пьесой «Горе от ума», оставил потомкам инструкцию, как правильно курить кальян.

Из письма Грибоедова другу, февраль 1819 г., Ереван

Как ни странно, при подобной любви к табаку своей табачной промышленности в России долгое время не было. Попытки организовать первые фабрики по переработке табака предпринимались ещё Петром Великим, однако недостаток опыта не позволил им работать эффективно. Воодушевившись сделкой с Кармартеном, Пётр заказал у англичан табачные семена и в 1716 г. организовал опытное производство на Украине. Однако царь переоценил свои возможности: никто не знал, как правильно выращивать табак и обрабатывать его. Небольшой заводик с трудом вырабатывал несколько сотен килограммов трубочного табака в год. В итоге Пётр потерял интерес к табачному производству и это сказалось на дальнейшем развитии отрасли. На протяжении всего XVIII в. табачные изделия изготовлялись кустарно, на дому. Нередко курильщики сами делали себе табак по вкусу, перетирая большие листья и добавляя эфирные масла и ароматические приправы.

Первые небольшие предприятия стали появляться в русских городах в начале XIX в. Они продолжали изготовлять трубочный и нюхательный табак, а также начали делать вошедшие в то время в моду сигары. Именно с этим периодом связано имя первого табачного магната – Василия Григорьевича Жукова (1800-1882 гг.). Он родился в Порхове (сейчас это Псковская область) в семье мещанина и вырос в крайней бедности. Подростком Жуков работал рассыльным в муниципалитете, затем слугой у мэра родного города. В 1822 г. он приехал в Петербург, где, по рекомендации знакомого, устроился на табачную фабрику. Видя усердие молодого сотрудника, хозяин предприятия выдал ему кредит в 300 рублей (примерно 500 000 современных) на открытие собственного бизнеса. Чтобы побыстрее рассчитаться с кредитором, молодой предприниматель продавал табак солдатам и офицерам расположенных вокруг столицы военных лагерей. Поскольку лишних денег у него не было, Жуков каждый день обходил их пешком, проделывая иногда по 50 км.

Рассчитавшись со старым хозяином, Жуков в 1825 г. записался в купцы 3-й гильдии и снял небольшой офис в Гостином дворе. Сперва он осторожничал, покупая от 8 до 30 кг сырья в месяц и отслеживая котировки на рынке, какой табак можно купить дешевле и где. Помимо этого, Жукова особо интересовали конфликты поставщиков и дистрибьюторов. Нередко поставщики, в значительной мере иностранцы, видя спрос на табак в столице, стремились завысить цену, о которой они с русскими дистрибьюторами договорились до этого. Те отказывались и сразу же сообщали своим коллегам, что с этим поставщиком не стоит иметь дела. Тогда поставщики оставались с партией нераспроданного товара. В этот момент появлялся Жуков и предлагал по сходной цене взять «неликвид». Таким образом, занимаясь торговлей, он накопил первоначальный капитал для открытия собственного производства.

Уже в 1830 г. Жуков был купцом 1-й гильдии и владельцем собственной фабрики. Теперь каждый месяц он закупал от 16 до 60 тонн сырья. На предприятии Жукова действовала военная дисциплина. Так, оно было разделено на 14 цехов, каждый из которых выполнял строго свою функцию, целиком же это работало в виде конвейера. В каждом цеху находились старшие по смене, которые фиксировали, кто сколько сделал. Кроме того, Жуков организовал для рабочих общежитие, больницу и столовую, чтобы они могли не отлучаться с производства.

Жуковская фабрика выпускала табак всего двух видов – 1-го сорта по цене 7,50 руб. за кг (примерно 20 000 современных) и 2-го сорта по цене 5 руб. за кг (примерно 15 000 современных). Несмотря на скромность выбора, оба сорта пользовались бешеным спросом. Секрет Жукова был в том, что он подмешивал в традиционный американский табак турецкие и персидские сорта в разных пропорциях, добиваясь нового вкуса и аромата (потом так стали делать все табачные производители). Фирменные магазины Жукова когда-то работали в Петербурге, где была его фабрика, и в других городах, в том числе в Москве.

Дошло до того, что фамилия заменило само слово, и нередко можно было слышать выражения «настоящий жуков» или «трубка с жуковым». Популярность жуковской продукции была воспета Пушкиным:

«С хвалёным Жуковым табачный торг завесть

И снискивать в труде себе барыш и честь…»

Поэт, как известно, тоже был большим любителем трубочного табака и отоваривался в жуковских магазинах. Как бы это ни звучало странно, но в магазинах продавали всего те самые два вида табака, которые выпускала фабрика – шириной ассортимента табачная торговля в то время не блистала.

Василий Жуков, первый табачный король России

Уже живя в Петербурге, Жуков не забывал о родном Порхове. На его средства там были открыты детские приюты и богадельни. Опытный предприниматель, Жуков организовал в Порхове несколько фабрик, занимавшихся переработкой местного льна. Таким образом, он зарабатывал сам, одновременно создавая рабочие места для земляков. Пользуясь своим именем, Жуков также открыл на родине мыловаренный завод. Зная о качестве жуковского табака, потребители с таким же энтузиазмом начали покупать его мыло.

В лучшие годы на фабрике Жукова трудилось 500 человек, которые выпускали в год 200 тонн курительного табака.  Уже пожилым человеком Жуков отошёл от дел и жил в Петербурге до самой смерти. Дом Жукова, который находился на месте современного дома № 2 по переулку Джамбула (бывший Лештуков), к сожалению, был уничтожен в ходе бомбардировок во время блокады. Состояние фабриканта превышало 20 млн рублей (1 млрд долларов по современным ценам). На эти деньги его четырнадцать детей безбедно жили в дальнейшем. Об их детях, внуках Жукова, и других потомках ничего не известно.  

Своеобразное содействие Жукову оказывал император Николай Первый. Не куривший сам и не терпевший курильщиков, царь в 1848 г. полностью запретил курение табака в общественных местах, поэтому удобнее было купить упаковку табака у Жукова и потом раскурить её дома. Этот запрет действовал почти 20 лет, пока сын Николая, Александр Второй, не отменил его.

Вместе с тем, жуковская эпоха постепенно начала уходить в прошлое. Виной тому стало появление и быстрое распространение в России папирос. Эта разновидность табачных изделий появилась в 1830-е гг. у британских и турецких солдат. Не имея возможности нормально раскурить трубку в походе или на марше, они начали набивать табаком бумажные гильзы от патронов. В России папиросы были известны с 1844 г. под названием «бумажных сигар». Изначально их делали на дому: в Петербурге свой бизнес организовал бывший камердинер князя Барятинского, француз Морнэ, который выпускал сорт «Мэрилендские лёгкие» по копейке (примерно 30 современных рублей) штука. Затем появились так называемые «заказные» папиросы. Внешне они ничем не отличались от фабричных, однако в этом случае покупатель мог прийти в табачную лавку со своим табаком и попросить сделать с ним папиросы. Это стоило от 40 до 80 копеек (примерно 1 200-2 400 современных рублей) за сотню. Дешевизна таких папирос объяснялась тем, что лавочники стали ставить у себя набивочные машинки, за которыми сидели молодые девушки (так в России появилась профессия папиросницы).

Курение папирос буквально ворвалось в общественную жизнь. В отличие от трубок и сигар, это был куда более демократичный товар. Новый император Александр II, большой любитель сигар, в 1865 г. вновь разрешил курить на улице. Единственным запретным местом был тротуар вокруг Зимнего дворца. Городское пространство стало обрастать новыми атрибутами. Так, в людных местах (на площадях, вокзалах, в торговых рядах) появились первые урны. Общественный транспорт – конки и трамваи – были оборудованы ящиками с надписью «Для окурков».

Биржевая площадь в центре Москвы, 1909 г. Рядом с уличным фонарём виднеется стройная кованная урна

Тот же вид в наши дни

Со временем папиросы полностью вытеснили трубочный и нюхательный табак, которые теперь считались чем-то старомодным. Многие известные люди были большими любителями папирос. Так, Достоевский, когда писал свои романы, курил одну папиросу за другой, запивая их остывшим чаем. Пачка папирос была непременным атрибутом рабочего стола последнего царя из династии Романовых, Николая Второго. Специально для него был сделан курительный столик в виде круглой столешницы и трёх ножек из стилизованных винтовок Мосина, однако государь курил везде и всюду, даже за обеденным столом, выкуривая в день полторы пачки.

Папиросы «Десерт» — вероятно, самая популярная из недорогих марок начала XX века

Николай II курит на прогулке.

Для производства папирос в основном стал использоваться крепкий турецкий табак. Из-за этого самые известные имена в русской табачной промышленности были караимскими. Караимы, малочисленный и уникальный народ, представляли собой потомков тюркоязычных племён, принявших иудаизм. Традиционно они жили на южном берегу Крыма и были хорошо знакомы с выращиванием и производством табака. Крым долгое время находился в зоне влияния Турции, а после того, как в 1783 г. он был присоединён к России, вместе с ним в империю вошла и развитая табачная культура.

В 1864 г. в Москву приехала супружеская пара крымских караимов – Самуил (1826-1879 гг.) и Анна (1839-1929 гг.) Габай. Они открыли маленькую мастерскую, где сперва работало всего двое человек. Через тридцать лет сын основателей и наследник бизнеса, Иосиф Габай, управлял уже огромной фабрикой, где трудилось 500 человек, производивших в год 60 млн папирос. Капитал Габаев в то время превышал 1 млн рублей (1,5 млрд современных).

Реклама фирмы Габай, начало XX века

С развитием фирмы связан любопытный сюжет. Чтобы меньше зависеть от импортного табака, Иосиф Габай заказывал у специалистов исследования на табачную тему. В них отмечалось, что выращивать табак гораздо легче и прибыльнее, чем огурцы и помидоры, к тому же фабрика Габаев охотно бы покупала его у фермеров. В этом Габаю помогал закон от 14 мая 1882 г. С целью получения дополнительной прибыли от табачной промышленности правительство запретило прямую торговлю табаком. До этого производитель табачного листа мог продавать его напрямую потребителю, и государство, таким образом, теряло доход. Теперь же все производители были обязаны продавать табак фабрикам, которые платили государству установленный акциз со своей продукции. Эта мера с точки зрения властей была оправданной: табачные акцизы в конце XIX в. приносили в казну до 100 млн рублей в год (в современных рублях – 150 млрд рублей). Благодаря сочетанию агитации и буквы закона, Габай смог удовлетворять свои потребности за счёт отечественного табака и расширить производство.

Обложка одного из таких агитационных изданий

Желая привлечь клиентов, Габай экспериментировал с различными табачными смесями. Однажды ему на глаза попался до этого малоизвестный боснийский сорт под названием «Герцеговина Флёр». Его своеобразный насыщенный аромат настолько понравился Габаю, что он решил сделать его жемчужиной своего производства, сыграв на редкости балканского табака. Оставалось придумать новым папиросам название, однако после долгих раздумий менеджерам ничего не пришло в голову – новый продукт так и выпустили под ботаническим названием табака. Папиросы, несмотря на свою дороговизну (они стоили в четыре раза дороже, чем обычный габаевский табак) быстро полюбились курильщикам и стали символом хорошего вкуса.

Пачка «Герцеговины Флёр» фабрики Габая, начало XX века

Пожалуй, наиболее известным ценителем этих папирос был Иосиф Сталин.

Молодой Сталин курит папиросу

С этими папиросами связан известный миф, что Сталин крошил их в свою трубку. Однако папиросный табак слишком мелко резанный и плохо загорается в трубке, поэтому Сталин курил папиросы обычным путём. Кроме того, известно, что он предпочитал английский трубочный табак Edgeworth, который курил из английской же трубки Dunhill.

Успех «Герцеговины Флёр» вдохновил Габая выпустить ещё один, вероятно, самый известный бренд фирмы. В 1912 г. был представлен новый сорт папирос – «Ява». Они были сделаны из экзотического для России индонезийского табака, из которого в Европе обычно делали сигары. Именно этот бренд пережил и саму фабрику, и Российскую империю, и впоследствии Советский Союз. Он выпускается и в наши дни.

Пачка первых папирос бренда Ява, начало XX века

Среди тех, кто работал на фабрике Габая, был ещё один караим, Илья Пигит (1851-1915 гг.). Начав простым рабочим, он дорос до директора предприятия, а затем ушёл из компании, чтобы открыть собственное дело – Торговый дом «Пигит и компания».

Илья Пигит с женой Верой

Конец XIX в. был очень удачным временем для табачного производства. Возросший интерес к папиросам как недорогому и демократичному изделию отразился в статистике: если до 1891 г. их производство в России колебалось на уровне 3,5 млрд штук в год, то в 1898 г. эта цифра возросла до 6,7 млрд, а в 1908 г. – до 15 млрд штук в год. Разбиравшийся в сортах табака и хорошо знавший рынок, Пигит быстро набрал обороты. В основном он делал ставку на выпуск дешёвых сортов табака и махорки, рассчитанных на массовый спрос. Тем не менее, у Пигита не было оборудования для производства папирос, которое было у Габаев. Чтобы расширить бизнес, Пигит решил объединиться со своими земляками – братьями Абрамом (1860-1936 гг.) и Иосифом (1861-1923 гг.) Катык.

Братья Катык, тоже крымские караимы, занимали другую нишу табачного рынка, а именно производство гильз. В то время курильщики покупали не только готовые папиросы, но и пустые бумажные обёртки, которые можно было набить табаком по вкусу.

Гильзовая фабрика и главный офис торгового дома Катык

Тот же комплекс зданий в наши дни. Сегодня по адресу Воронцовская ул., д. 35б располагается пивной ресторан

Фирму Катык роднила с производителем коньяка Николаем Шустовым агрессивная реклама. Продвигая свой товар, братья стремились создать устойчивую ассоциацию «Катык = лучший». Примечательно, что в рекламе табака и табачных принадлежностей до революции использовались детские образы, что в наши дни уже немыслимо.

Гимназист использует «самые гигиеничные гильзы Катыка» …

… а внук рекомендует деду папиросы Габая

В 1891 г. Пигит и Катык совершили слияние своих фирм, открыв новую табачную фабрику. Перед этим совладельцы долго думали, как назвать новое предприятие, и в итоге выбрали имя «Дукат». Это была игра слов: дукатом традиционно называли большую золотую медаль, при этом название обыгрывало фамилии Катык и третьего компаньона – Шабтая Дувана.

Корпуса «Дуката» (сейчас – ул. Гашека, д. 4), вписанные в современный бизнес-центр, названный в память о фабрике «Дукат Плейс»

Упаковочный цех «Дуката», 1907 г

В работе новой фабрики Пигит вновь делал ставку на массовость и широкий охват. Фирма имела огромную сеть розничной торговли по всей империи – от Варшавы до Ташкента. Сильной стороной торгового дома была его семейственность: так, работу фирменных магазинов курировала жена Пигита, Вера, а исполнительным директором был её брат, Борис Катлама. Времена Жукова давно прошли – у Пигита рабочие, число которых достигало 800, получали полный социальный пакет, работали по нормированному графику и получали надбавки за выработку. Работать на «Дукате» было очень престижно – зарплата опытного мастера достигала 200 рублей в месяц (около 300 тыс. современных). Капитал торгового дома достиг 1,5 млн рублей (около 2 млрд рублей).

После смерти владельца компании Ильи Пигита в ноябре 1915 г. его наследником стал племянник (сын его брата Садука) Давид Пигит. Годы Первой мировой войны стали временем подъёма «Дуката»: фирма получила армейский заказ на производство 524 млн папирос и 50 тонн табака на общую сумму 3,8 млн рублей (порядка 5 млрд современных), однако произошла революция. Габай и Пигит, будучи королями рынка в России, не стремились переводить прибыль за границу, и все их активы были сосредоточены внутри страны.

Летом 1918 г. обе фабрики были национализированы. «Дукат» сохранил своё название, а фабрика Габая стала «Явой», по имени своего известного бренда. Давид Пигит оставил табачную отрасль и стал работать администратором в сфере книгоиздания. Иосифа Габая, как опытного менеджера, новая власть назначила директором его же бывшего производства. Оба они умерли своей смертью ещё в 1920-е гг.

В своём новом качестве старые фабрики продолжали работать на протяжении всего советского периода, сохраняя прежние традиции и рецептуру. Уже в наши дни «Дукат» был поглощён концерном Japan Tobacco International, а «Ява» была приобретена другим гигантом – British-American Tobacco. От былой империи Пигита остались лишь старые корпуса его фабрики во дворах Садового Кольца. Здания фабрики Габая в начале Петербургского (сейчас Ленинградского) проспекта были снесены летом 2010 г., и о ней уже ничего не напоминает. При этом большинство импортных сигарет, продающихся сейчас в России, содержит ту же смесь крепких и лёгких сортов табака, которую русские табачные фабриканты использовали ещё до революции.