Металлургия

Технологии обработки металлов известны человечеству с древних времён. Самыми ранними были изделия из меди, найденные в Месопотамии и Анатолии. Они ознаменовали конец «каменного века», когда в повседневной жизни человека преобладали орудия из камня. В ходе добычи этого сырья были впервые обнаружены богатые рудой породы и целые самородки. Экспериментируя с ними, человек учился обрабатывать их и со временем перешёл к плавке. Эта технология позволила смешивать мягкую медь с другими, более твёрдыми металлами. Так была открыта бронза (сплав меди с оловом или цинком). Для этого понадобилось 2000 лет проб и ошибок. Бронзовые изделия активно производились с 3500 до 1500 до н.э. Из этого периода до наших дней сохранилось множество прекрасных образцов искусства и военного дела от Франции до Китая.

Железо было известно человечеству уже около 3000 лет до нашей эры. Сперва оно было метеоритного происхождения, позже его стали добывать. Делалось это следующим образом: на скальном месторождении разводили костры, а затем заливали скалу водой. От перепада температуры она трескалась, и осколки породы можно было собирать. Также использовали деревянные клинья, которые забивали в расколы и тоже заливали водой, чтобы порода треснула. Первые шахты были узкими, всего 20-30 метров длиной и полтора – шириной, там с трудом помещался один человек. Полученную породу сортировали и измельчали, чтобы отделить минералы от шлака. Другой способ подразумевал болтание массы в корыте, чтобы осадить на дно тяжёлые минералы. Своеобразный способ обогащения руды, согласно источникам, существовал на Кавказе. Там в горной реке натягивали овечью шкуру, засыпав на неё дроблёную породу, и поток вымывал шлак, тогда как минералы застревали в шерсти. Этот способ лёг в основу мифа о золотом руне – шкуре из чистого золота, за которой в далёкую Колхиду (нынешнюю Абхазию) плавали аргонавты во главе с Ясоном. При этом здесь уместнее было бы говорить о «железном руне», так как из-за своей редкости в древнем мире железо было очень дорогим, в 5-8 раз дороже золота. В Шумере и древнем Египте, а позже и в античном мире из железа изготовлялись лучшие украшения.

Средневековый Орден Золотого руна, вдохновлённый античным мифом

Долгое время технология обработки руды была очень несовершенной. На протяжении всего Средневековья основным агрегатом для получения металла был так называемый «низкий горн». Первоначально это были ямы, обложенные огнеупорной глиной, куда закладывали измельченную руду вперемешку с древесным углем (шихту) по принципу «две трети угля – шихта – верхний слой угля». Затем уголь поджигали и при помощи мехов нагнетали внутрь воздух. После прогорания угля железо можно было восстанавливать из оксидов. На выходе получалась вязкая железная масса с примесью шлаков и угля – крица. Её доставали из горна щипцами, чтобы рубить на части и ковать, причём горн приходилось ломать, и в следующий раз плавка начиналась с его восстановления.

Так выглядел низкий горн

Примитивный процесс негативно влиял на конечный результат (потеря железа достигала 80%), однако таким образом в распоряжении кузнецов оказывалась сталь. С её помощью изготовлялись мечи. Поскольку получаемое железо было слишком мягким, между двумя его полосками вставлялась стальная пластина. Куда более совершенная, по сравнению с европейской, технология была открыта на Востоке. Там стальные заготовки тщательно отбирали, нагревали и сваривали. После этого стальную пластину сворачивали пополам, проковывали и снова сворачивали в другом направлении. Так получалась многослойная сталь, из которой ковали дамасские клинки в Сирии и катаны в Японии.

Следующим шагом в развитии металлургии стала доменная печь. Она была гораздо больше по размерам, чем низкий горн. Нагнетание воздуха происходило механически, а не за счет ручной энергии. Соответственно, температура в печи была выше, что позволяло получать чугун – железо с высоким содержанием углерода. Со второй половины XVв и до начала Промышленной революции в середине XVIII вв. доменная плавка руды с получением чугуна была основным металлургическим производством. Одновременно с этим в конце XVI в. в Бельгии было разработано фришевание. Под действием кислорода и шлаков железо можно было перегнать в чугун, а затем уже из полученного чугуна можно было получить сталь. Локомотивом европейской металлургии в XVII в. стала Швеция. Преимущество ей удалось получить из-за того, что стратегическим топливом для домен оставался древесный уголь, а Швеция обладала огромными запасами леса в своих восточных провинциях (прежде всего, в Финляндии).

Доменная печь в XVII веке

На Руси первые низкие горны (их называли «домницы») появились ещё в IX в. Тем не менее, до XVII в. крупных металлургических предприятий не было, и железо приходилось закупать у шведов. Ситуация начала меняться только после прихода к власти династии Романовых. Первый казённый завод появился в 1628 г. в Западной Сибири. Следом за ним возникли заводы на Каме (1640) и в Казани (1653). Все они представляли собой скорее гигантские кузницы, нежели чем полноценные предприятия. Помимо этого, их отличал экстенсивный подход к разработке месторождений: после того, как оно вырабатывалось, завод приходил в упадок. Массовое производство по-прежнему держалось на мелких кустарных предприятиях. Из-за того, что они занижали отчётность, избегая повышенного налогообложения, мы не можем судить ни об уровне производства, ни о возможных прибылях.

Нехватка технологий заставила русские власти приглашать иностранных специалистов. Самым заметным деятелем своего времени стал голландец Андрей Виниус (1605-1662).

Андрей Виниус

Следует отметить, что Виниус не был профессиональным металлургом. Здесь свою роль скорее сыграли его предпринимательский и организаторский талант. Первоначально Виниус занимался импортно-экспортными операциями с зерном через Архангельск и хорошо зарекомендовал себя перед правительством. Зная об интересе русской стороны к металлическому производству, Виниус выступил с предложением организовать под Тулой железно- и чугуноделательный завод, который мог бы производить как военную, так и гражданскую продукцию. Это начинание вызвало горячий интерес со стороны правительства: к примеру, ядра, столь необходимые армии, на заводе делались бы в 10 раз быстрее и почти в 12 раз дешевле, чем у кустарей. В марте 1632 г. царь Михаил Фёдорович даровал Виниусу жалованную грамоту на организацию и проведение соответствующих работ. Согласно ей, предприниматель обязывался по определённой цене поставлять продукцию государству, а также обучать русских специалистов металлургической науке. Взамен голландец получал право свободной торговли во всех городах, освобождение от налогов на 10 лет, а произведенное свыше плана сырье мог продавать за границу. Кроме того, ежегодно Виниус получал в качестве займа на развитие производства ежегодно по 3 000 рублей (порядка 15 млн современных). Также к заводу были приписаны крестьяне, что фактически позволило минимизировать издержки на оплату труда.

Воспользовавшись такими условиями, Виниус сразу же решил расширять своё дело. В качестве инвесторов он привлёк своих земляков – Петра Марселиса и его тестя Тильмана Акема. Уже в скором времени им удалось открыть ещё несколько предприятий. Хороший маркетолог, Виниус не ограничивался выпуском пушек и снарядов, востребованных государством. Его заводы выпускали товары повседневного спроса (например, гвозди), которые находили хороший рынок сбыта внутри страны. Тульские заводы Виниуса стали основой оружейного завода, который функционирует и в наши дни.

Тульский оружейный завод – наследник предприятия Виниуса. Современный адрес: Тула, ул. Советская, 1а

Экономика предприятия была достаточно проста и не менялась ни в XVII, ни в XVIII вв. Для производства требовалось сырьё – дрова и уголь для запуска печи, и руда для переработки. К даровой рабочей силе добавлялись наёмные работники (те, кто жгли уголь и руду, а также ремонтные бригады) и транспорт. Сюда же плюсовались непредвиденные расходы и, в зависимости от ситуации, рентная плата. В результате себестоимость одной тонны чугуна на заводе Виниуса составляла 4.2 рубля, а тонны железа – 19.5 рублей (соответственно около 20 000 и 97 000 современных). Эти цифры во много раз превышают сегодняшние, однако в ту пору они, наоборот, выглядели очень привлекательно. Это позволяло Виниусу совершать манёвры с ценами. Чистая прибыль предприятия, по расчётам исследователей, превышала 10 000 рублей (50 млн рублей по современному курсу) в год.

Внутри тульского завода XVII в. Реконструкция

Стратегический характер производства способствовал тому, что Виниус начал обрастать связями в верхах. Считается, что он был доверенным лицом боярина Бориса Морозова, богатейшего человека своего времени, воспитателя и свояка царя Алексея Михайловича. Очевидно, по рекомендации Виниуса Морозов и другие родственники царской семьи открыли собственные предприятия. Вероятно, в связи с ключевым значением отрасли происходило если не сращивание, то тесная аффилиация государства и владельцев металлургических производств. Сам Виниус к тому времени вышел из бизнеса, оставив его партнёрам, и перешёл на государственную службу. Впоследствии он сделал дипломатическую карьеру, а его сын, Андрей Андреевич, уже при Петре возглавлял ряд государственных ведомств.

Время шло, и развитие отрасли продолжалось с переменным успехом. Из сочетания факторов (непрерывная поставка сырья, грамотное руководство и технологии) всё время выпадал один из элементов. Как это часто бывает в истории, свою роль сыграло появление личности. Ею стал Никита Демидов (1656-1725), основатель легендарного рода промышленников и предпринимателей.

Никита Демидов

Никита Демидович Антуфьев, которого иногда называют «первым русским олигархом», был потомственным кузнецом и прошёл серьёзную школу ремесла в родной Туле. К моменту знакомства с молодым царём Петром (1696 г.) будущий магнат состоял «кузнецом свободного состояния», то есть, говоря современным языком, был индивидуальным предпринимателем, занимавшимся металлообработкой. Разные источники указывают на то, что он владел оружейной мастерской и железоделательным заводом. Обстоятельства встречи царя и Антуфьева породили целый спектр легенд, основанный на двух основных мотивах. По одной версии, кузнец сумел починить иностранный пистолет, принадлежавший Петру или кому-то из его приближённых. По другой, Антуфьев на спор в сжатые сроки произвёл большую партию оружия.

Как бы то ни было, Пётр по достоинству оценил профессиональные и деловые качества предпринимателя, которого с той поры стал по-дружески называть «Демидыч» (впоследствии это прозвище превратилось в фамилию «Демидов»). Последний тоже оценил возможности сотрудничества с государством и даже – уникальный случай – переписался из свободных в казённые кузнецы, чтобы легче получать госзаказы. Повод для этого нашёлся быстро. В условиях начавшейся войны со Швецией получение качественного сырья стало особенно важным. Сперва Пётр вверил Демидову в управление тульские заводы, а затем передал в его распоряжение законсервированные Верхотурские железные заводы на реке Нейве.

Прибыв на место в сентябре 1702 г., Демидов сразу ощутил всю широту возможностей. В отличие от Тулы, здесь у него не было конкурентов, руда была намного богаче (до 50% содержания железа). Демидовской столицей стал посёлок Невьянск. Ещё до приезда нового владельца там было перезапущено производство. Оно представляло собой характерную для того времени технологию. Так, на реках делали большую плотину (до 20 м высотой). Через проходы подавалась вода, которая крутила колесо, запускавшее меха или молоты. На Невьянском заводе была возведена громадная, почти 10 м в высоту доменная печь (вдвое больше, чем на старых заводах в центре). Новое предприятие, в которое было вложено порядка 12 000 рублей (около 60 млн современных) оказалось на порядок мощнее аналогичных заводов. Это позволило Демидову рассчитаться с государством за три года, а не за пять, как планировалось изначально. Госприёмкой демидовских изделий ведал глава Сибирского приказа Андрей Андреевич Виниус, сын старого заводчика.

Производство чугуна на Невьянском заводе

Невьянский завод в середине XX в. На заднем плане видна знаменитая наклонная башня

Невьянск в наши дни

Невьянск расположен на полпути между Екатеринбургом и Нижним Тагилом

Высокое качество изделий и быстрые темпы роста производства закрепили особое положение Демидова в глазах Петра. К Невьянскому заводу были приписаны новые волости, что увеличило количество работников с 70 до 1200 человек за год. Полученные прибыли Демидов вкладывал в открытие новых заводов, которых в скором времени стало уже пять. Чтобы оптимизировать доставку продукции в центр, Демидов занимался инфраструктурными проектами. По свидетельствам путешественников, в его владениях были лучшие в стране дороги. Строительство путей сообщения было важным элементом инфраструктуры в демидовских владениях. Они связывали производства с остальной страной: по ним шёл бесперебойный вывоз продукции и происходило движение транспорта. При этом их частное происхождение не накладывало ограничения на передвижение по ним.

Следует отметить, что положение царского любимца имело для Демидова противоречивые последствия. Его фактически монопольная деятельность способствовала появлению на Урале «государства в государстве». Это нашло отражение даже на картах того времени.

Владения Демидовых на карте Верхотурского уезда

Вместе с тем, властям (как на местах, так и в центре) с трудом приходилось мириться с многочисленными злоупотреблениями Демидова. Претензии к нему имелись у самых разных органов. В первую очередь, это касалось нелегальной рабочей миграции. На заводы Демидовых стекались те, у кого были проблемы с законом, прежде всего, беглые крепостные, дезертиры и преступники. Некоторые демидовские слободы были полностью населены подобным контингентом. Обычно они заявляли, что пришли издалека, а документы потеряли по дороге. Стоимость легализации одного такого «сотрудника» доходила до 100 рублей (около 0.5 млн современных), однако для этого ещё нужно было доказать, что человек действительно в бегах. По тем временам из-за несовершенства бюрократии это могло занять годы. Оформляя таких людей на работу, заводская администрация записывала на один паспорт по несколько человек. В официальной бухгалтерии они вообще не фигурировали, а тех, кто жаловался из-за недоплаты, нейтрализовала служба безопасности предприятия.

С другой стороны, нарекания касались и хозяйственной части, прежде всего, налогообложения. В ту пору оно было очень запутанным. Помимо традиционной десятины предприниматели должны были, в зависимости от ситуации, платить ряд косвенных пошлин. Проверяющие органы докладывали, что местные крестьяне платили налоги непосредственно Демидовым, а те уже решали, какую долю отправлять «наверх». Прямые выплаты сокращались за счёт занижения показателей производства. При этом демидовские заводы всё равно работали заметно эффективнее государственных.

Производство чугуна на уральских заводах

Производство железа и стали на уральских заводах

Вместе с тем существовала ещё одна, куда более опасная для Демидова статья. Речь шла о завышении отпускной цены по казённым заказам, то есть обогащение за счёт бюджета. Известно, что в 1720 г. Демидов отпускал железо по цене 15 рублей за тонну (порядка 75 000 современных), тогда как на казённых заводах этот показатель не превышал 11.5 рублей за тот же объём (57 000 современных). Накладные расходы на демидовских заводах, доходили до 60% прямых (на казённых производствах они не превышали 10%), причём туда владелец, как можно предполагать, закладывал и взятки «нужным» людям.

Эти факты стали предметом расследования двух комиссий. Первую в 1720 г. возглавил Василий Никитич Татищев. Этот молодой сподвижник Петра уже успел выполнить ряд ответственных поручений царя. На этот раз ему следовало ревизовать хозяйство Демидова и укрепить позиции казённых заводов в регионе. В скором времени Татищев выявил ряд злоупотреблений со стороны демидовской администрации. В частности, представители Демидова препятствовали работе казённых предприятий (учитывая, что он сам работал в значительной мере на исполнение госзаказа) и стремились монополизировать добычу руды. Также выяснилось, что другим частникам, не согласным с таким положением, угрожали расправой. Демидовы отказывались пускать представителей власти к себе на заводы и запрещали своим работникам под страхом суровых наказаний даже разговаривать с персоналом казённых заводов.

Стоит ли говорить, что отношения между Татищевым и Демидовыми не заладились с самого начала. Между представителями обеих сторон постоянно происходили конфликты, доходившие до непосредственных столкновений. Подобная ситуация была нетипичной для того времени. Как уже говорилось, работу предприятия контролировала служба безопасности из доверенных людей, которая следила, чтобы приказчики и рабочие не болтали лишнего и не разглашали корпоративную информацию. В случае, если последних вызывали в органы дознания, их инструктировали, как себя вести и что говорить. Конфликтные ситуации на производстве нередко разрешались силовыми методами. Примерно так же, только в более широком поле, действовали и наёмники, фактически составлявшие частную армию Демидова. Из-за этого Татищев с какого-то момента перестал передвигаться по району без охраны.

Учитывая, что ревизор так и не попал на демидовские предприятия, в донесениях ему приходилось напирать на общие места. Описывая ситуацию, Татищев указывал, что Демидовы переманивают на свои заводы работников казённых предприятий и недоплачивают налоги. В мае 1721 г. Берг-коллегия, которую возглавлял Яков Брюс, покровитель Татищева, потребовала у Демидовых исправно платить налоги и подчиниться требованиям Татищева, однако успеха это не возымело. Более того, опытный администратор Никита Демидов обратился к своим покровителям, в том числе всесильному князю Александру Меншикову, и представил действия Татищева в худшем свете. В результате на Урал отправился новый ревизор, Вилим де Геннин. Он, в свою очередь, занял взвешенную позицию. Обнаружив высокий уровень организации производства у Демидова, де Геннин одновременно постарался снять все обвинения с Татищева. Его доводы были признаны разумными, и на Демидова был наложен штраф в 30 000 рублей (около 150 млн современных). Кроме того, 6 000 рублей компенсации (соответственно около 30 млн) получил Татищев. Несмотря на то, что ревизоры представляли в демидовском деле разные позиции, они успели поработать и совместно. Де Геннин ценил Татищева за прямоту и исполнительность, а тот набирался опыта у старого специалиста. С именами этих сподвижников Петра связано основание Перми и Екатеринбурга, выросших вокруг заложенных ими металлургических предприятий.

С именами Василия Татищева (слева) и Вилима де Генина (справа) связано основание таких городов, как Пермь и Екатеринбург

В январе 1725 г. умер царь Пётр, а уже осенью того же года не стало Никиты Демидова. Наследником его дела стал сын, Акинфий Никтич (1678-1745). С ранних лет он был ближайшим сотрудником отца и многолетним управляющим уральскими заводами. Именно Акинфий играл центральную роль в ходе конфликта с Татищевым. Развивая прежние мощности, Демидов открыл 17 новых предприятий. Среди них был Нижнетагильский металлургический завод. Работу здесь ставили мастера из Невьянска. Основанный в том же 1725 г., сперва он выплавлял чугун и железо, а в 1730 г. там была получена первая медь. Она имела особое значение, так как из неё чеканились деньги. Этим занимался местный Екатеринбургский монетный двор, который в течение полутора веков (с 1726 по 1876 гг.) был главных эмитентом медных монет, долгое время основных ходячих денег в стране.

Монета 1800 г. с меткой Екатеринбургского монетного двора

Нижнетагильский завод динамично развивался как до революции, так и позже, при советской власти, а также после ее падения. Предприятие было передовым по внедрению современных технологий. С 1957 г. завод работает в составе Нижнетагильского металлургического комбината.

Нижнетагильский металлургический завод. Современный адрес: Нижний Тагил, ул. Металлургов, 1

Расширяя свою империю, Акинфий Демидов перенёс экспансию дальше в Сибирь, вплоть до Алтая, где начал добывать серебро. Возможно, именно сюжет с серебрянными разработками привлёк к деятельности Демидова внимание правительства (серебро было стратегическим металлом, из которого делались деньги крупного номинала). По легенде, подозрение царицы Анны Иоанновны вызывали блестящие, будто только что отчеканненые рубли, которые Демидов извлёк из кошелька в ходе карточной игры. К тому моменту уже активно ходили слухи, что в подвалах невьянской башни Акинфий держит фальшивомонетчиков из числа каторжников, которые производят для него деньги из алтайского серебра.

В 1733 г. по распоряжению императрицы была начата обширная ревизия частных предприятий, работавших на государство. В центре дела находились предприятия Демидовых. После изъятия в их офисах части документации и допроса действующих и бывших служащих выяснилось, что Демидовы продают металл казне по завышенным ценам и скрывают подлинные объёмы производства (утаивалось до 50%), чтобы уходить от налогов.

Акинфий Демидов

Следствие длилось в общей сложности три года. От сурового наказания Акинфия спасла крупная взятка в 50 000 рублей (около 200 млн современных) царскому фавориту, герцогу Бирону, и договорённость с правительством о фиксированной налоговой выплате, превышавшей обычную ставку.

К моменту смерти Акинфия семейная империя насчитывала 32 предприятия общей стоимостью 0.6 млн рублей (около 2.5 млрд современных). Наследство после судебных тяжб было разделено между его сыновьями – Прокофием, Григорием и Никитой Акинфиевичами. Они и их потомки постепенно всё больше отходили от непосредственного руководства заводами, получая свою часть прибыли. Из рода Демидовых впоследствии вышло много меценатов, учёных, военных и управленцев. Один из внуков Акинфия, Павел Григорьевич Демидов, основал в Ярославле знаменитый Демидовский юридический лицей. Теперь его имя носит Ярославский государственный университет. Организованные первыми Демидовыми заводы продолжали приносить доход до конца существования Российской империи. Многие уральские предприятия являются преемниками демидовских заводов. Это Нижнетагильский металлургический комбинат, производства в Екатеринбурге и Кыштыме. После революции большая часть семьи оказалась в эмиграции и рассеялись по всему миру, хотя некоторые её представители остались в России.

Московские усадьбы сына и внука Акинфия Демидова: Никиты Акинфиевича (современный адрес – ул. Радио 10а)…

…и Аммоса Прокофьевича (современный адрес – Б. Толмачёвский переулок, 3)

Заложенная Демидовыми частная инициатива продолжала развиваться. По всей стране открывались новые металлургические производства. При этом доля традиционного чугуна по-прежнему превосходила железо.

Производство чугуна и железа на российских частных предприятиях

Тем временем, технологии шли вперёд. В 1766 г. англичанами был впервые применён метод пуддлинга (англ. puddling – перемешка). С конца XVIII в. он стал активно применяться в Англии. Его принцип состоял в том, что расплавленный чугун перемешивался в печи со шлаком. Полученную крицу проковывали молотом и отправляли на прокат. Полученное железо было пластичным и хорошо сваривалось. Пудлинговое железо в XIX в. стало основным материалом для машиностроения и железных дорог.

Россия, рванувшая вперёд благодаря петровской индустриализации, сто лет спустя уже ощутимо отставала от передовых в металлургическом отношении стран – Англии и Пруссии. На уральских заводах, где добывалось 75% отечественного чугуна и 86% железа, производство всё ещё базировалось на водной силе и древесном угле, тогда как новые технологии подразумевали использование паровых машин и каменного угля. Свою роль играло и то, что металлургические предприятия всё ещё были заточены под обслуживание оборонного комплекса, выпуская чугунные пушки и боеприпасы.

Один из таких чугунолитейных заводов появился в Кронштадте в мае 1789 г. Первоначально планировалось, что он будет действовать под защитой крепости, однако быстро выяснилось неудобство сообщения предприятия с Петербургом. 28 февраля 1801 г., за две недели до гибели, император Павел распорядился перенести завод на окраину столицы, за Нарвскую заставу, где под него был выделен участок в 15 га. Три недели спустя, уже при новом государе Александре, Санкт-Петербургский чугунолитейный завод начал свою работу. Сперва это было несколько деревянных зданий, где около 400 человек делали снаряды небольшого калибра. С 1803 г. завод стал выпускать и гражданскую продукцию – весы, перила, сбрую и пуговицы. После расширения в 1810 г. был начат выпуск станков и паровых машин. Обороты предприятия росли: если в 1814 г. они составляли 400 000 рублей, то в 1818 г. эта цифра достигла 735 000 рублей (соответственно 1.2 млрд и 2.2 млрд современных). Одновременно падала доля военного производства (с 20% в 1814 до 2% в 1818).

Динамичное развитие было прервано разрушительным наводнением 7 ноября 1824 г. Тогда погибло более 150 рабочих, а заводу был нанесён серьёзный ущерб. Вскоре он был разделён на два отдельных предприятия – Александровский (ныне Пролетарский) завод и Старый чугунолитейный.

Корпуса Пролетарского завода. Современный адрес: Санкт-Петербург, ул. Дудко, 3

Расположение Александровского (ныне – Пролетарского) завода на карте Петербурга

Первоначальное предприятие быстро пришло в упадок. Сперва на нём пробовали наладить выпуск рельсов, однако из-за отсутствия нужной технологии они получались низкого качества. В 1848 г. император Николай пожаловал завод, до этого находившийся в госсобственности, генералу Николаю Огарёву. Первый владелец попытался вдохнуть в производство новую жизнь. Он увеличил персонал до 800 человек и сделал ставку на обслуживание строившейся Николаевской железной дороги, производя для неё комплектующие.

Николай Огарёв, первый владелец Санкт-Петербургского чугунолитейного завода

Тем не менее строительные материалы были по большей части импортные и требовали таких же расходников. Огарёв начал терпеть убытки и сдал завод в аренду английской компании «Дей и Ко.», которая перекатывала там старые рельсы. Однако и она не смогла оживить производство. В результате в 1864 г. завод перешёл в собственность кредиторов компании. Те не знали, что делать с убыточным активом, и в следующие годы предприятие фактически было заброшено.

В эти годы на небосклоне российской металлургической промышленности восходила завезда Николая Ивановича Путилова (1820-1880). Морской офицер по образованию, до начала предпринимательской карьеры он успел побыть преподавателем математики и военным инженером. С началом Крымской войны Путилов стал чиновником по особым поручениям Морского министерства и был рекомендован главе ведомства, великому князю Константину Николаевичу как талантливый администратор. Российский деревянный флот уже не мог полноценно противостоять английским и французским пароходам. Для обороны Кронштадта и Петербурга срочно требовалось построить флотилию канонерских лодок. Константин Николаевич предложил Путилову взяться за эту работу без взаимных обязательств: государство не заключало с ним контракт, но при этом от него тоже не требовалось вносить залог. Император Николай поручил подготовить к июню 1855 г. не менее 32 канонерок и распорядился заплатить по 20 000 рублей за каждую (около 40 млн современных).

Николай Путилов

В этой ситуации Путилов проявил организаторский талант. Так, он распределил работу между субподрядчиками, снабжая их комплектующими. Для исполнения заказа были наняты ремесленники, оставшиеся без работы из-за войны, которые быстро переучились под руководством старых мастеров. В Петербурге и Кронштадте были заложены 50 канонерок, из которых к назначенному сроку были построены требуемые 32.

По результатам работы Путилов получил репутацию эффективного кризисного менеджера, а сам всерьёз заинтересовался металлургией. К этому моменту относится его знакомство с Павлом Матвеевичем Обуховым (1819-1869), выдающимся инженером и изобретателем. Отец и дед Обухова работали на уральских чугунолитейных заводах, что определило его судьбу. Обухов много экспериментировал со сталью, стремясь достичь идеального качества металла. Именно ему русская артиллерия была обязана появлением первой стальной пушки. После Крымской войны армия остро нуждалась в модернизации оружия, однако его приходилось закупать за рубежом (прежде всего, в Германии). Пушка Обухова оказалась надёжнее немецких образцов и к тому же обходилось втрое дешевле. С того момента карьера Обухова резко пошла в гору, а в ходе очередных испытаний, у него возникла идея основать в Петербурге передовой сталелитейный завод.

Павел Обухов

После долгих переговоров с морским ведомством в мае 1863 г. было зарегистрировано «Товарищество сталелитейного завода». Инвестором нового проекта выступил купец 1-й гильдии Сергей Кудрявцев, внёсший около 0,5 млн рублей (порядка 1 млрд современных). Обухов занял место главного инженера, а Путилов – управляющего директора нового предприятия. Морское министерство разместило на заводе заказ общей стоимостью 1 млн рублей (примерно 2 млрд рублей современных) с выдачей половины суммы в виде займа. Кроме того, Товарищество получило в аренду на 72 года участок земли в селе Александровском за Невской заставой.

Новый завод, впоследствии названный в честь главного инженера Обуховским, был поставлен на широкую ногу. В Англии заказывалось самое современное оборудование, на завод приглашались лучшие специалисты. Так, пуддлинговой мастерской заведовал известный специалист в области артиллерии Василий Иванович Колчак, отец Александра Васильевича Колчака, будущего адмирала и одного из лидеров Белого движения. Примечательно, что на Обуховском заводе одним из первых в России был осуществлён опыт перехода от пуддлинга к более современной технологии мартеновской печи, где для плавления использовался раскалённый газ.

Расположение Обуховского завода на карте Петербурга

Если в техническом отношении завод был передовым, то финансовые дела достаточно быстро пришли в расстройство. Компаньоны не рассчитали затраты на оборудование и оказались без средств. В виду важности начинания Морское министерство согласилось выделить дополнительный транш в 0.5 млн рублей (1 млрд современными), но с условием непосредственного надзора за всеми операциями завода. Дело осложнилось болезнью Обухова и смертью Кудрявцева, что фактически привело к распаду Товарищества.

Поскольку контрольный пакет акций оказался в руках государства, Путилов, сохраняя свою долю (33%), стал искать возможности для организации нового предприятия. Тогда ему на глаза попался обнакротившийся за несколько лет до этого чугунолитейный завод за Нарвской заставой, который он в январе 1868 г. приобрёл у собственников. Благоприятной была и конъюнктура: той зимой на Николаевской железной дороге полопались не рассчитанные на морозы английские рельсы. Получив крупный госзаказ на производство рельсов (более 45 000 тонн), Путилов выпустил первую партию продукции уже через 18 дней после покупки завода.

Путиловский (ныне – Кировский) завод на карте Петербурга

В чём заключался предпринимательский успех Путилова? Он сложился из ряда факторов. Во многом он был предопределён сочетанием его инженерного таланта и новейших технологий того времени. С другой стороны, Путилов умел оптимизировать расходы. Так, сырьё при необходимости восполнялось за счёт собственных небольших предприятий, входивших в путиловскую группу. Кроме того, Путилов первым начал в промышленных масштабах перерабатывать металлолом. Негодные рельсы собирались и перекатывались в крепления для новых. Персонал проходил обучение непосредственно на производстве, для рабочих была организована вся необходимая инфраструктура, включая общежития, школу, больницу, магазины. Столовая предприятия вмещала 800 человек, а обеды стоили всего 7 копеек (около 150 современных рублей). Правила по технике безопасности, изданные отдельным сборником, были обязательны для изучения. В частности, запрещено было заниматься не своими прямыми обязанностями, ходить по другим мастерским во время рабочего дня и покидать своё место, не передав его сменщику. Помимо этого, следовало постоянно проверять исправность оборудования и использовать защитную спецодежду при работах, связанных с повышенной опасностью.

Первая страница из книги правил по технике безопасности на заводах Путилова

Высокая производительность позволила Путилову вместо 45 000 тонн, рассчитанных на четыре года, сдать 65 000 тонн за два года. Это позволило заработать более 7.5 млн рублей (около 15 млрд современных). Из них 5 млн рублей (около 10 млрд современных) стали капиталом основанного в 1873 г. акционерного Общества Путиловских заводов.

Акция Общества Путиловских заводов

Стоит заметить, что удача не всегда улыбалась Путилову. Так, грандиозный замысел Петербургского морского порта и канала Кронштадт – Петербург, который соединил бы морские пути с речными и железнодорожными, едва не стоил Путилову его предприятия. Из обещанных правительством 18 млн рублей (около 36 млрд современных) он получил всего два и был вынужден вкладывать оборотные средства завода. Экономический кризис 1878 г. привёл к отмене ряда заказов. Рабочие получали зарплату на 20-30%, остальное получали долговыми расписками. Путилов был вынужден закладывать акции Общества банкам и продавать паи ещё не построенного порта. От нервного перенапряжения он скончался и был похоронен рядом со своим заводом.

В этом доходном доме в Петербурге (Б. Конюшенная, 9) жил и умер Путилов

Компаньоны Путилова, унаследовавшие предприятие, оказались в нелёгкой ситуации – частью акций уже владел Госбанк. С той поры завод находился в своеобразном состоянии: оставаясь частным, он был очень тесно аффилирован с государством. Наследники Путилова сделали ставку на расширение ассортимента, начав выпускать паровозы, вагоны, мосты, металлические конструкции. Одним из самых значительных проектов стала постройка плавучего дока во Владивостоке весом больше 1000 тонн. Это начинание потребовало значительных капиталовложений (в 1888-1889 гг. Общество даже ушло в минус), однако затем инвестиции начали возвращаться. Если в 1890 г. чистая прибыль составляла 121 000 рублей (около 180 млн современных), то за следующие 10 лет увеличилась в 10 раз, до 1.25 млн рублей (около 1.8 млрд современных). Число рабочих и служащих за это же время увеличилось с 3 000 до 12 000, что сделало Путиловский завод самым крупным предприятием России.

Любопытной особенностью было и то, что владельцы завода фактически начали его приватизацию, создав Общество потребителей. Любой сотрудник завода мог приобрести до 8 паёв на сумму 50 рублей (75 000 рублей) каждый, причём платёж можно было вносить частями. Пайщики получали не только дивиденды (24% на 1900 г.), но и скидки на продукцию завода.

Обложка альбома, выпущенного к столетию Путиловского завода

Несмотря на определённые успехи, завод не мог достигнуть того уровня, который имел в начале своей работы. Долги предприятия росли, и в 1908 г. акционеры не получили дивидендов. Для спасения Общества от банкротства правление обратилось к внучатому племяннику его основателя, Алексею Ивановичу Путилову (1866-1940). Бывший заместитель министра финансов в правительстве Витте, Путилов был известным финансистом и входил в правление крупнейших российских банков, таких как Санкт-Петербургский частный коммерческий и Русский банк для внешней торговли.

Алексей Путилов

В отличие от дяди, Алексей Путилов не имел никакого отношения к металлургии. Тем не менее, недавно он возглавил отдел по инвестициям в предприятия Русско-Азиатского банка и начал присматриваться к различным производствам. Путиловский завод привлёк его тем, что на нём традиционно изготавливалось оружие. Как и за полвека до этого Крымская война, проигранная война с Японией запустила новую модернизацию русской армии. На этой волне Путилов организовал военно-промышленный комплекс, куда вошли крупнейшие заводы, производившие военную продукцию. С 1912 по 1914 гг. в Общество было вложено порядка 30 млн рублей (около 36 млрд современных). Благодаря связям Путилова, завод бесперебойно получал госзаказы и отпускал продукцию минимум вдвое дороже, чем производил. К 1914 г. чистая прибыль увеличилась до 2.8 млн рублей (более 3.3 млрд современных).

Доходный дом в Петербурге (Мытнинская наб., 11), где жил Алексей Путилов

Первая мировая война стала для Путиловского завода временем испытаний. С одной стороны, мощности продолжали нарастать, появились новые разработки: в частности, на базе британской фирмы «Остин» разрабатывался первый русский бронеавтомобиль «Остин-Путиловец». Однако перепрофилирование на военные нужды поставило предприятие в полную зависимость от государства. К началу 1915 г. у него уже было 23 контракта с Военным и Морским министерствами. Фактически завод держался на льготных военных заказах. Поскольку поставки снарядов уже были на грани срыва, возникла конфликтная ситуация. Со своей стороны правление Общества предложило реструктурировать старые заказы за счёт новых, сократив их объём, а со своей стороны было готово снизить отпускную цену с 70 до 68 рублей за снаряд (то есть примерно с 84 до 81 000 современных), учитывая, что цена госпредприятий на те же снаряды составляла 48 рублей (около 57 000 современных). Дополнительные средства завод брал из зарплатного фонда, что привело в начале 1916 г. к забастовке и приостановке работы. Начатое расследование выяснило, что заказов было размещено на сумму большую, чем собственный капитал Общества, который при этом был заблаговременно выведен правлением. В конечном итоге предприятие было секвестровано правительством.

В 1917 г. Путиловский завод превратился в знаковое место. Именно массовая забастовка 18 февраля 1917 г. стала одной из отправных точек Февральской революции. Производство в новых условиях начало падать, а уже в декабре того же года завод одним из первых был национализирован. Бывший владелец, Алексей Путилов, оказался в эмиграции во Франции, где продолжил руководить активами Русско-Азиатского банка. Сам завод сперва получил название «Красный Путиловец», а в 1934 г. был переименован в честь главы ленинградской парторганизации Сергея Кирова, имя которого завод носит до сих пор. Обуховский завод, в свою очередь, стал Государственным заводом «Большевик». В 1992 г. ему, в отличие от Кировского, было возвращено историческое название. Предприятия сохранили многие традиции, заложенные их основателями. Здесь были собраны первые советские тракторы, во время войны и блокады выпускались тяжёлые танки и орудия, а в послевоенное время – инженерные машины, турбины и вооружения. В этом качестве предприятия функционируют и в наши дни.

Кировский завод. Современный адрес: Санкт-Петербург, проспект Стачек, 47

Обуховский завод. Современный адрес: Санкт-Петербург, проспект Обуховской обороны, 120к

Российская металлургия до революции прошла длинный и успешный путь развития. Накопленный опыт оказался востребован и в новую эпоху. Предприятия, возникшие в годы советской индустриализации, переняли эстафету у старых заводов, многие из них успешно функционируют и в наши дни.